Я никогда не был на войне - родился в мае сорок третьего года, когда в родной деревне Крушники находились фашисты. Жители деревни прятались в лесу, жили в куренях - землянках.

Но мне часто снится война, как будто бы воспоминания о том времени отпечатались в моей памяти на всю жизнь.

В ту страшную и чудовищную ночь апреля восемьдесят шестого года мне приснился сон. Огромная толпа народа, тревожный гул, крики, и - чувство рождения внутреннего страха и непонятной тревоги. Мы стоим молча и смотрим почему-то в небо. Рядом - знакомые и незнакомые люди, живые, и те, кто ушел в мир иной, но они стояли среди живых, так же что-то ожидали...

Отчаяние и безнадежность в нашем ожидании...

Бабушка Анастия, которой уже более десяти лет нет среди нас на этой земле, крестится и шепчет:

- Услышь, Господи, молитву мою! Мы же ни в чём не виноваты...

Все начали молиться. И во сне у меня от предчувствия большого горя сжималось сердце, готовое было выскочить из груди. Оно, сердце, переживало за людей, за детей, которым угрожало что-то ужасное и непоправимое...

Что-то страшное, с острыми когтями, тянулось к моему горлу, вцепилось в него и начало душить - всё крепче и крепче. Я чувствовал отвращение, со всех сил отталкивал от себя, вырывался, как мог, - но скользкие и цепкие пальцы невидимого чудовища въедались в моё тело, запуская когти всё глубже и глубже... Отчаявшись, подумал: «Не вырваться, погибаю...»

И - закричал, зовя кого-то на помощь...

Крик мой из сна перешёл в явь...

Долго я не мог придти в себя, не понимая, что произошло, и где я нахожусь, почему я весь мокрый, - как будто выполз из грязной реки...

Нам же не сообщили, что произошел взрыв атомной энергии на Чернобыльской атомной станции, который ученые всего мира признают самой крупной катастрофой двадцатого столетия. Мы вообще не знали, что рядом с нами спала-дремала до поры до времени это чудище - змея с ядовитым жалом.

В Наровле, когда приезжал туда, раньше слышал, что местные жители на легковых машинах ездили в город энергетиков, в Украину, чтобы купить дефицитной, тем более, дешевой, колбасы - будто бы там, в том городке Припять, было всего вдоволь...

Под вечер к нам гости в Гомель приехала жена брата из Мозыря - Валентина Боровская, преподаватель родного языка и литературы в профессиональном училище геологии, сказала, что слышала от людей, будто бы на той станции произошёл какой-то пожар...

И больше - никакой информации.

Включаю радио - песни и танцы. Телевидение - песни и спектакли. И никакого намёка на тревогу. Разве что удивил и насторожил один факт - гомельские телевизионщики в странице о погоде показали одну только картинку Гомеля, сказав при этом, какое состояние температуры воздуха в областном городе. Про районные центры - полное молчание.

Все радиостанции мира в своих передачах высказывали волнение за наше здоровье, переживали за нас, но и недоумевали, как это в Стране Советов -

большевистской и кагэбистской - умеют держать в строжайшем секрете и тайне факт такой огромной катастрофы...

Зарубежные радиоголоса обращались к нам, зная, что мы слушаем их, с ценными советами - в какой мере нужно употреблять йод с водой, закрывать обязательно форточки, мыть обувь, придя с улицы, прятать в целлофановые пакеты продукты питания, когда идём из магазина...

И я впервые услышал от «Свободы» и «Немецкой волны» о том, что же произошло на Чернобыльской атомной станции. Оказалось, что радионуклиды от станции залетели далеко за границы Беларуси и Украины, что практически вся таблица Менделеева легла на территорию моей республики... Ужас! Я сжал руками голову, представив размер трагедии, ужаснулся, что в тоталитарной большевистской системе человек, а в данном случае беларус, ничего не стоит... Он - пыль, он - ничто, он - беззащитен, бесправный и никому не нужный.

И подумалось: «Неужели те детские, а потом и взрослые, тревожные сны предупреждали меня, не давали душевного спокойствия, настраивали ещё с малых лет на неизбежную беду?!?»

Невидимые, но ядовитые чёрные стрелы впились и въелись в белорусскую землю - в наибольшую и лучшую часть её территории.

И опять, в который уже раз за тысячелетие, народ Беларуси очутился в железных и безжалостных тисках геноцида - физического и духовного, но на этот раз - атомного...

Спустя несколько дней в районных городках области, и уже в самом Гомеле, взрослые и дети (и - дети?!) вышли на первомайскую демонстрацию. Руководители области - Камай и его свита - решили показать своим партийным босам в Москве, и, в первую очередь Михаилу Горбачеву, что ничего страшного на Гомелыцине не произошло, что вон как мы Первомай восславляем, так что причин для волнения у белорусов нет.

И проходил тот парад под звуки бравурных и мажорных мелодий - «от Москвы до самых до окраин...», и справа и слева от трибуны огромные портреты членов Политбюро, и звучала здравица в честь ленинской партии... И носилась в воздухе чёрным облаком чернобыльская пыль, сыпался тот ядовитый пепел на головы мальчишек и девчонок с бантиками на голове, которые исполняли на площади Ленина перед партийным начальством танец Смерти и Позора... Позора своей страны, своего коммунистическо-социалистического бытия...

Сколько потом было про это разговоров! Заместитель председателя исполкома Крутовцова глотку рвала, опровергая тот факт, утверждала во всеуслышание, что детей, дескать, на демонстрации не было.

Но все удивлялись - как можно спрятать то, что не пряталось? Те же дети расскажут, и рассказывают правду о том первомайском дне. И сколько их после этого заболело - Боже мой!? И это еще раз доказывало, что главное достоинство и задача КПСС и Правительства - умение врать, кривить душой, искажать правду, прятать её за семью печатями, и всё это подгонять под гриф “секретно”.

В те дни железнодорожный вокзал был переполнен-забит людьми, которые спасались бегством из опасной зоны: брали билеты туда, куда давали, но только бы подальше от радиации. То зрелище и напоминало настоящую войну - ужасную, невидимую и жестокую. Все превратились в беженцев - всё повторилось через сорок с лишним лет.

Что было написано на лицах тех людей, что убегали из Гомеля, прочитать было не тяжело, но и смотреть на них было невозможно. Это была боль Беларуси, это было проклятие врагам Беларуси... Но это выглядело и как надежда - слабенькая-слабенькая: «А, может, оно как-то еще и обойдется, пройдет мимо... кто-то придёт к нам на помощь...»

Боже, услышь мою молитву!..

Иван Солёнов, начальник областной гидрометеослужбы, позже рассказывал мне:

- Знаешь, ложь всё это, когда они говорили, что ничего не знали!.. Они отлично владели информацией и обстановкой в те дни! 0,8 ми- лирентген в час - вот такая шкала была уже известна. Мы пользовались теми же приборами, что и японские специалисты. А версия о том, что у нас не было чем измерять радиацию, не выдерживает никакой критики, - это полнейший бред. Смешно и горько слышать такое. Если бы у нас в Гомеле выпал такой дождь, как за Веткой, то у нас было бы 22 кюри по цезию. Мы стремились, мы хотели сказать правду об уровне загрязнённости, но к нам приехали работники КГБ и запретили это делать. Запретили строжайшим образом! Не знаю, из каких только соображений... Первые данные (правдивые, утверждаю, цифры) мы официально сообщили только через... два года. Спустя два года! Не абсурд ли это?

Ещё и какой абсурд! И мы говорим сегодня, что невозможно найти виновных. А их и искать не надо, они все перед нами, они все перед нашими глазами.

Своими бездействиями и запретом на правду доказывали свою виновность. Только, к большому сожалению, у нас в стране нет таких правовых органов, которые бы занимались защитой наших прав и наказывали тех, кто наносил непоправимый вред своими преступными действиями здоровью белорусского народа...

Сегодня мы знаем значительно больше об атомном взрыве в Чернобыле. Значительно больше, но ещё далеко-далеко не всё... Не о пожаре, не об аварии-катастрофе, а об атомной войне, в конце концов, потому что Хиросима против этого взрыва - мелочь.

В печати, правда, появилось потом много смелых и квалифицированных публикаций. Многие из них были встречены, что называется, в штыки. Атомные магнаты-заправилы назвали их некомпетентными и непрофессиональными. За семью печатями прятали они секреты Чернобыля... Даже ещё дальше.

Мы немного вольнее и осторожнее вздохнули, когда были напечатаны первые карты-схемы территорий, которые загрязнены радионуклидами. Тогда же и началась борьба белорусских и московских учёных за разницу концепций в 35 бэр.

Мы, в конце концов, начали просить помощь не у «старшего брата», который в очередной раз подтвердил своё право на диктаторство и эксплуататора, а у мирового сообщества, - мы послали тревожный сигнал «SOS» в разные страны мира. Тот сигнал и сегодня звучит в эфире. Это стучат удары наших сердец. Это наша надежда, это наше спасение...

Первый секретарь ЦК КПБ (центральный комитет коммунистической партии Беларуси) Е.Соколов в феврале, после митинга в Минске, сказал, что руководство республики отказалось в начальный период катастрофы на ЧАЭС от тех средств, которые выделялись страной (ещё - СССР) для ликвидации этой беды потому, что «основные ресурсы» были пущены на то, чтобы остановить реактор.

Чем руководствовался секретарь? Им руководила забота о белорусском народе? Да нет, он себя возвысить этим хотел, показать московским босам, что он владеет ситуацией в Беларуси, и что на месте картина виднее, что её не надо драматизировать... Преступное решение! Бесчеловечное и безжалостное! Но чисто коммунистическое, чисто партийное, насквозь пронизанное ЛОЖОЮ!

Когда же настало время действовать дальше, то оказалось, что ни союзная, ни наша, республиканская, наука, в сущности, не имела точной информации о катастрофе. В мировой практике такого случая, такой катастрофы еще не было. Это означало, что в последнее время появилась не наука, а только ростки науки и в союзной академии, и в нашей.

Как легко можно притвориться дураком, и быть ни в чем невиновным, даже избежать того учреждения, где вылечивают от этой болезни - от психического расстройства!

Так неужели и в самом деле наука не имела до этого времени никакого опыта? Допустим, согласимся даже, что такая катастрофа произошла впервые. Но еще же и до горбачевской гласности и перестройки к нам приходили слухи, что в Челябинске - в России - «что-то случилось, и что там людям нельзя пить воду и есть рыбу...» Слухи? Сплетни? Тогда почему все эти «бредни», как они называли в своих докладах и в газетах, подтверждались с точностью до микрона? Около 30 процентов населения возле Челябинска были отселены в чистую зону.

Если бы не новое время, не гласность и большие перемены в обществе, то и нас бы ожидала судьба тех челябинцев - немых и обиженных. ..

Когда же подняли голос тревоги соседи шведы, тогда уже и у нас, с болыним-болыпим скрипом, прорвалась зловещая тишина. Но мы уже так, к большому сожалению, воспитаны, и никак не можем вытравить из себя коммунистическо-советские бациллы, - и позже мы продолжали с советской гордостью заявлять, что нам не страшна никакая беда. Как в той детской сказке: «Нам не страшен серый волк!»

Никогда, сколько и помню, центральное телевидение Останкино не показывало районный центр Брагин, а здесь весь матч транслировали, как будто там происходило мировое первенство...А футболисты бегали и гоняли мяч по земле, щедро посыпанной стронцием и цезием... До станции всего несколько километров - рукой подать. А дикторы взахлёб успокаивали зрителей - вот видите, ничего страшного, жить можно, пахать и сеять хлеб можно, можно и веселиться... И в заключение пел песни женский хор районного Дворца культуры. Показывали еще, как по полям Брагинского и Хойникского районов двигались «железные кони» и вели посевную, а механизаторы потом с натянуто-весёлыми лицами давали интервью с подсказками слов репортеров: «Ничего страшного у нас не произошло. Партия и правительство заботится о нас... Спасибо им!..»

Позже многих тех механизаторов скосили смертельные лучи радионуклидов... А брагинская женщина, для того же лживого Останкино, в окружении пыжиковых шапок лидеров республики и представителей из Москвы, говорила в микрофон: «Ничего страшного! Жить можно! В магазинах у нас все есть, а то придумали какую-то радиацию...»

Да что та женщина - попросили, сказала, ей не трудно, тем более, приятно, что ее увидит весь мир, а вот другое... Не чувствовала, как и не знала она о масштабах огромнейшей трагедии, как и не знала, что у нее под боком, за рекой Припять, дремал - до поры до времени - атомный безжалостный монстр.

А вот гомельский телевизионщик, чтобы попасть в такт бального танца партийной системы, похвалялся, что его жена находится в больнице, родить вот-вот должна, поэтому с улыбкой на лице утверждал, что нет причин бояться той радиации, белорусы всё вынесут, всё стерпят... Успокаивал земляков, подыгрывал большевистской системе, не заботясь о том, что его зачислят в команду лгунов.

Помнится даже, как учёный из Москвы - Книжников - даже с семьёй приезжал в Гомель, в зоне на лодке катался с детьми по Припяти, - и всё для того, чтобы успокоить нас, доказать на личном примере, что наши страхи напрасны, что радиация не влияет на здоровье человека... Где он сегодня, тот учёный, где его дети - и здоровы ли они все? Не стыдно ли ему за своё поведение и действия? Партии хотел угодить, лапшу нам на уши повесить?

Наши соседи - украинцы - раньше поняли, какого джина выпустили из реактора. Поняли и срочно приняли меры - забили тревогу, эвакуировали сотни тысяч жителей. А у нас, белорусов...

Сегодня однозначно сделан вывод: чтобы нашу землю сделать такой, какой она была до катастрофы, потребуется очень и очень долгое время.

Сотни лет, если не тысячелетия...